После срочной службы в ПВО на Чукотке я вернулся на станцию Тайшет, где до армии молодым специалистом год проработал на железной дороге. То время, начало шестидесятых годов прошлого века, для СССР было крайне сложным, порой трагичным: страна жила под большим напряжением, искала средства для развития оборонных отраслей промышленности, чтобы добиться баланса сил с НАТО.
Автор текста: Владимир Пооль
В 1961 году у людей изъяли «лишние» накопления: провели денежную реформу. Народ назвал ее хрущевской. Деньги меняли в соотношении десять к одному. Ничего хорошего простому народу реформа не дала: спички и соль подорожали в десять раз, водка – на двадцать процентов (до реформы она стоила 21 рубль 20 копеек, после – 2 рубля 62 копейки). В стране не хватало продовольствия.
Кузькина мать и призрак Ильича
В магазинах Тайшета не было мяса, колбасы, молоко выдавалось только матерям, имевшим грудных детей. Не хватало белого хлеба, черный выпекали из ржаной муки с добавлением молотого гороха, полученный липкий гибрид сибиряки назвали «русским чудом». В 1961 году страна впервые стала закупать зерно за границей, в Канаде. В Тайшете было сложно достать элементарные промышленные товары. В ходу было слово «дефицит». Я был несказанно рад, когда моя знакомая девушка, навещавшая родственников, живших в европейской части страны, во время пересадки в Москве успела купить мне несколько пар носков. Наручные часы я приобрел по большому блату.
Во второй половине октября 1961 года в Москве в течение двух недель проходил исторический 22-й съезд КПСС. Вообще-то, все съезды тогда считались историческими, но 22-й был особо историчен. Военные приготовили партии приятный подарок: на острове Новая земля испытали самую мощную в мире термоядерную бомбу, которую военные и ученые по понятной причине в своем кругу называли «Кузькиной матерью».
Она была таких огромных размеров, что не вместилась в люк бомбардировщика Ту-95 и хвост остался торчать из самолета. Результаты испытаний оказались ошеломляющими: взрывная волна трижды обогнула земной шар, радиоактивное облако поднялось на 70 километров, на километры вокруг эпицентра взрыва спеклись в одно месиво земля и горы. Делегаты съезда стоя приветствовали информацию Хрущева о достижениях советских ученых.
Тридцатого октября, в предпоследний день съезда, выступил первый секретарь Ленинградского горкома партии Спиридонов и предложил вынести из мавзолея тело Сталина. Делегаты были ошарашены, но выступавшего горячо поддержал первый секретарь Московского горкома Демичев. А добить Сталина должен был первый же секретарь компартии Грузии Мжеварнадзе, но хитрый кацо внезапно плохо себя почувствовал и, ссылаясь на хворь, покинул высокое собрание заблаговременно.
Но больше всего эмоционально на зал подействовало выступление коммунистки с шестидесятилетним партстажем Доры Абрамовны Лазуркиной, которая на полном серьезе поведала делегатам, что накануне советовалась с Ильичом: тот будто бы «стоял перед ней, как живой» и говорил, что ему «неприятно лежать в гробу рядом со Сталиным, принесшим партии столько бед». В ночь на 31 октября 1961 года на Красной площади перекрыли движение и под предлогом репетиции предстоящего ноябрьского парада, без уведомления родственников, тело Сталина вынесли из мавзолея и захоронили у Кремлевской стены. Предварительно с него сняли погоны генералиссимуса, маршальские звезды, ордена и медали. Крышку гроба грузина Сталина забили еврей Шверник и армянин Микоян.
Месть монгольского «мустанга»
Не знаю, как со Спиридоновым и Лазуркиной, но прыть Демичева на съезде через годы обойдется ему дорого, когда в Улан-Баторе будут проходить Дни культуры СССР в Монголии. На праздник были приглашены министры культуры братских соцстран, от Советского Союза – главный гость, кандидат в члены Политбюро, министр культуры Демичев П.Н. Высоким гостям показывали, как монголы объезжают степных полудиких скакунов. Представление интересное, но вдруг один из всадников не справился с управлением, конь устремился прямо на «группу товарищей» и копытом ударил Петра Ниловича так сильно, что тот рухнул как подкошенный.
Кремлевские врачи, срочно прилетевшие спасать Демичева, констатировали: перелом ребра. И надо же такому случиться: рядом с Демичевым стояли министр культуры ГДР, мужчина огромных размеров, министр культуры Болгарии Людмила Живкова, другие высокопоставленные лица – никого из них лошадь не тронула, а Демичева взяла да лягнула. Праздник был испорчен, а виноватым во всем стал министр культуры Монголии. Хотели наказать и телохранителей, но Демичев оказался настоящим мужиком, заступился за них. Действительно, откуда охрана могла знать, что в голове у глупой азиатской лошади? А злые языки заговорили, что мустанг был вовсе не такой уж и глупый, просто он отомстил Демичеву за Сталина.
После партсъезда по всей стране начали переименовывать названные в честь Сталина города, улицы, парки, сносить установленные ему многочисленные памятники. В Тайшете белая фигура вождя стояла на перроне, недалеко от входа в вокзальный ресторан, он будто приглашал: «Товарищи пассажиры, заходите, пожалуйста, вкусно покормим». Помещение дежурного по станции находилось в то время недалеко от памятника, со входом с торцевой части старого вокзального здания, и однажды, находясь на ночном дежурстве, дежурный услышал со стороны перрона глухой стук.
Вышел и – о боже! На перроне стоят автокран, открытая грузовая машина, вождю народов на шею накинута петля, и рабочий кувалдой бьет Иосифа Виссарионовича по пяткам. Памятник гипсовый, с ответственным заданием быстро справились. Чувствуя себя заговорщиком, дежурный вернулся на рабочее место и рассказал о том, что происходит, напарнику. Тот пошел проститься с вождем, вернулся с кислой физиономией. Недалеко от вокзала через пути был проложен виадук, и проходившие по нему утром люди сразу заметили, что Сталин больше в ресторан не приглашает… Но никто не плакал, у тайшетцев свои проблемы.
Как я не увидел Хрущева
Тайшет был в числе первых городов, где сняли памятник вождю. Причину спешки мы поняли через несколько дней: через наши края должен был проезжать Хрущев, и негоже было бы ему увидеть на перроне усатого генералиссимуса.
Был ноябрь 1961 года. Хрущева пригласили в Братск для торжественного запуска первого агрегата строящейся ГЭС. Ну как не поехать! Только что завершил работу съезд партии, приняты ее новая программа и устав, на весь мир заявлено: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. К 1965 году Хрущев обещал отменить все налоги.
У меня был выходной, но меня срочно вызвали на работу. Интересуюсь, что случилось. Узнаю, что идет поезд литера «А», это наивысшая категория литерности. Кто едет, не говорят. Но я уже не новичок на станции, догадываюсь, кто это может быть. Не Цеденбал же. Он часто, вместе с русской женой Настей, колесит по Транссибу – то в Москву, то домой в Улан-Батор. Не раз видел его прохаживающимся у вагона скорого поезда Москва – Пекин. Но Цеденбал подпадает под литеру «Б».
Литерные поезда «А» пропускают с соблюдением особо строгих правил безопасности. Дежурную смену комплектуют из доверенных лиц, говоря профессиональным языком, из числа имеющих допуск. Я тоже «допущенный», и передо мной ставят задачу проверить правильность маршрута на участке центральной горловины станции. Заранее встал там, где должна остановиться голова спецпоезда. Хрущевский поезд, как тяжеловес, ввалился на главный путь с двумя локомотивами, второй – запасной, на случай выхода одного из них из строя.
С их сменой вышла заминка. В кабине машинистов сидели сопровождающие в штатском, туда же из вагонов были проведены провода связи, но по чьей-то вине они остались неотсоединенными. Помощник машиниста отцепил локомотивы, и когда они направились в депо, за ними потянулись «кишки». С этим в спешном порядке разобрались, провели смену бригад. Я проверил маршрут, путевой рабочий (тоже «допущенный») зашил за мной костылями остряки стрелок, чтобы злоумышленники (железнодорожники выражались по-другому – «чтобы ни одна сволочь») не смогли перевести их под поездом. На соседних путях стрелки зашили в положении, исключающем выезд или выкат вагонов на главный путь.
На перроне Хрущева ожидало большое местное начальство, но время было позднее, и на перрон из спецпоезда никто не вышел, к себе в вагон Хрущев тоже никого не пригласил и даже из-за занавески лысую голову не показал.
На следующее утро литерный прибыл в Братск, и Хрущев сразу со станции поехал на встречу с гидростроителями. Начался митинг, велась прямая трансляция по радио. Никита Сергеевич со свойственным ему пылом благодарил строителей ГЭС за трудовые достижения, рассказывал о грандиозных планах партии по освоению богатств Сибири. Вдруг в радиоприемниках послышался шум. Диктор иркутского областного радио объявил: по техническим причинам передача прекращается. Позже директор Братского лесопромышленного комплекса Лев Игнатьевич Евдокименко, присутствовавший на митинге, расскажет мне, что мероприятие по сути было сорвано.
Митингующие освистали первого секретаря ЦК КПСС, раздались выкрики: «Квартиры гидростроителям построили, но электрических печей не достать! Когда в продаже появятся утюги, электролампочки?». Толпа стала напирать на трибуны, и Хрущев был вынужден завершить выступление, охрана отвела его в машину. Лев Игнатьевич высказал мысль, что при таком настроении народа Хрущев у власти долго не продержится… Но ему было отведено судьбой еще почти три года рулить огромной страной и проводить над ней эксперименты.
По многочисленным просьбам трудящихся
В 1962 году положение со снабжением не улучшилось. 17 мая ЦК КПСС и Совет Министров издали совместное постановление о некотором повышении цен на мясо, мясные продукты и молоко. «Некоторое» повышение означало 30 процентов наценки на мясо и мясные продукты и 25 процентов – на молоко. В радиосообщениях, как бы дразня народ, объясняли, что важное партийно-государственное решение было принято по «многочисленным просьбам трудящихся». С того дня в лексикон советских людей это выражение и вошло. КГБ при Совмине СССР по несколько раз в сутки докладывало в ЦК КПСС о настроениях людей в связи с повышением цен.
Первое спецсообщение было направлено уже в день вступления постановления в силу, то есть 1 июня. Заместитель председателя КГБ Ивашутин докладывал: «…В целом решение воспринято правильно… Во второй половине июня эти настроения во многих городах страны (Ленинград, Новосибирск, Казань, Днепропетровск, Киев, Минск, Горький и др.) стали преобладающими». Вместе с тем имели место и «нежелательные проявления»: в ряде городов были отмечены случаи появления антисоветских листовок. В Донецке на телеграфном столбе была приклеена листовка с текстом: «Нас обманывали и обманывают. Будем бороться за справедливость». Внимательный читатель заметил, что Ивашутин отметил в положительном плане в основном те города, из которых в Москву прибыли члены партийной верхушки.
Постепенно характер докладываемой наверх информации меняется. В спецсообщении от 2 июня Председатель КГБ Семичастный уже не приводит примеров в поддержку постановления, в докладе, со ссылкой на конкретных людей, лишь одни «политически неправильные, обывательского и враждебного характера высказывания». Приведу лишь некоторые из них: сегодня благодаря Интернету они доступны всем интересующимся недавним прошлым нашей когда-то общей страны:
«Бригадир механической мастерской Всесоюзного электротехнического института им. Ленина Зонов сказал: „Индивидуальных коров порезали, телят не растят. Откуда же будет мясо? Тут какой-то просчет“».
«Заслуженный артист РСФСР Заславский сказал: „Мы от этого мероприятия не умрем, но стыдно… Хоть бы молчали, что обгоняем Америку. Противно слушать громкоговоритель… Одно беспредельное хвастовство“».
«Старший инженер „Главмоспромстройматериалов“ Местечкин заявил: „Все плохое валят на Сталина, говорят, что его политика развалила сельское хозяйство. Но неужели за то время, что прошло после его смерти, нельзя было восстановить сельское хозяйство? Нет, в его развале лежат более глубокие корни…“»
Преподавательница английского языка Билиловская отметила: „Не знаю, что говорить членам кружка, где я провожу занятия. Все время в беседах со слушателями я опиралась на чудесную программу, говорила о непрерывном росте благосостояния трудящихся. Что же буду говорить теперь? Мне просто перестанут верить“».
Облака плывут в Абакан
Тревожная ситуация сложилась на Электровозостроительном заводе (ЭВСЗ) им. Буденного в г. Новочеркасске. В городе напряженная социальная обстановка: не хватало жилья, рабочие жили в бараках, за большие деньги снимали углы у частников, условия работы в цехах были тяжелыми. В погоне за повышением производительности труда на заводе постоянно снижали расценки, заставляя рабочих повышать нормы выработки, зарплата от этого падала. А тут еще повышение цен…
Доведенные до отчаяния люди взбунтовались. К рабочим ЭВСЗ примкнули коллективы других предприятий. Но при бунтах часто бывает, что инициативу берут на себя нахрапистые, хулиганствующие, порой преступные элементы. Так случилось и в Новочеркасске. Толпы людей пошли на городскую площадь с лозунгами: «Мяса, молока, повышения зарплаты!». Местное руководство к рабочим не вышло. Прилетевшие из Москвы большие партийные боссы «общались» с митингующими с борта крутящегося над городом вертолета через громкоговоритель.
Все это взбесило народ, начались погромы. Порядок в городе восстановили танки и автоматы. Итоги противостояния с властями таковы: 26 человек из числа митингующих убиты, десятки ранены, семь расстреляны по приговору суда, многие осуждены на длительные сроки. На информацию о трагедии в Новочеркасске был наложен запрет, но до далекой Сибири ужасные вести доносило народное сарафанное радио.
Строительство железной дороги Абакан–Тайшет – завершающего участка Южно-Сибирской магистрали, по которой к тому времени от Новокузнецка до Абакана уже был открыт путь для «правильного движения» – началось еще в 1959 году. Дорогу назовут «Трассой мужества». В 1962 году ее воспоет Юрий Визбор: «От Тайшета к Абакану не кончаются туманы, по туманам до Тайшета тянем мы дорогу эту…». Визборовские слова мне не понравились, интереснее другие, местного поэта Игнатия Рождественского: «В хребтах, урочищах тайги, потомки незабвенных лет, / Ведем тропу стальную мы от Абакана на Тайшет…» Положили бы эти стихи на музыку, получился бы хороший бодрый марш.
Стальную тропу до Тайшета доведут в 1965 году, но на торжествах по этому поводу я присутствовать уже не буду: судьба занесет меня в другие, далекие веси.
А Тайшету спасибо! Были мы в то время молоды, полны энергии, страсти, строили радужные планы на будущее, хрущевской брехне о коммунизме не верили и радовались той жизни, которая в то время у нас была. Другой не знали.
На фото energymuseum.ru: через год после визита Хрущёва на Братской ГЭС побывал Фидель Кастро. Ему сибиряки оказали самый радушный прием.
